тысяч бройлерных цыплят. «И сколько это нам стоило?» – спросил на планерке один из наших сотрудников. «Вам – нисколько, – со вздохом ответил Сойер. – И шутки в сторону, а то за май заплатим хвостами».

Четверть кроликов окочурилась при переезде.

– Вообще неудивительно, – сказал Сойер. – Такой стресс, да на маленького кроля… Радоваться надо, что всего четверть сдохла.

– Наверное…

– Займешься разделкой? – спросил он таким будничным тоном, словно предлагал прогуляться.

– Ничего себе. А если я тоже от стресса умру?

– Куда ты умрешь? Нам еще два кредита тянуть.

В новых вольерах кролям не нравилось. Класть они хотели на все наши старания, на приличный комбикорм, на немецкий климат-контроль. Падали и падали, только успевай выносить.

– Не, ну в целом это нормально, – пожал плечами наш новый кипер. – Кролик – самая капризная скотина. Гроза началась – кроликам хана. Вода несвежая – кроликам хана. Похолодало, потеплело, машина на улице посигналила – все, привет, кролики знают, что им делать… Как они у вас вообще в подвале жили?

– Как-то, – ответил я.

– С божьей помощью, – уточнил Сойер.

Кипер сначала качал головой и называл нас тупыми детьми. Еще пару дней он вздыхал, смотрел наши записи и хлестал кофе прямо из ковшика. Потом взял отгул. Мы думали, что все, труба, сбежал наш единственный спец – но он все же вернулся и привез целый багажник кролей, жирных и красноглазых.

– Это что за монстры?

– Хиколь. Мясная порода. Жрут все, рожают десятками и могут спасти даже ваш балаган. Гляньте, – он потянул за ухо особенно крупного зверя. Внутри, на коже, темнели цифры клейма. – Видите, кто тут у нас?

– Дон ушастой мафии? – кисло пошутил Сойер. – Авторитет с модными татухами?

– Племенной жеребец. Будет здесь главным осеменителем.

Так из нашего серого приюта «Сойер Inc.» вылупилась полностью белая кроличья ферма. «Кроль-король» – написали мы на новых визитках. «Кроль-король – мелкий опт, поставки мяса, шкур и хвостов. P. S. Целые кролики тоже есть». Сложнее всего вышло с забоем. Кипер сразу ушел в отказ: может, его руки и по локоть в помете, но вот к крови он не готов. Помощники – и того хуже, бледнели от одного вопроса. Отдельного забойщика мы пока не тянули.

– Давай, Дэйз, – уговаривал Сойер, впихивая мне в руки тяжелую палку. – Ты уже ими занимался.

– Те были мертвые, – не соглашался я.

– И эти будут.

– Сойер… – слова на язык не шли. Я приоткрыл клетку и почесал кроля-смертника за ухом. – Ну как я могу? У меня рука не поднимется. У меня та… Ч-черт. Такое ощущение, говорю… Ай, да чтоб тебя!

На ладони кровили сразу два свежих укуса. Тупая ушастая тварь косила на меня красным глазом. Похрюкивала себе.

– Хотя знаешь, – сказал я, медленно закипая. – Дай-ка сюда палку. И музыку мне включи.

Когда я вышел обратно – мокрый как мышь и грязный как гук, Сойер загнал меня в душ и громко орал под дверью, какой же я молодец.

– Герой! – рявкнул он мне в распаренное лицо. – На, выпей! На еще одну! Дэйз… Блин, ты что, ревешь?..

– Кроликов… жалко, – булькал я. – Они же маленькие такие. Славные. А мы их, как скотину…

– На. Пей из горла… Дэйзи, мальчик мой. Они же и есть скотина.

– Нет, Сойер, нет. Скотина – это мы!

– Ну тише, тише… Ты же не хочешь бросить наш зоопарк? Когда уже столько сил и денег вбухано…

– Не хочу. Просто… У нас есть еще бутылка?

– Хоть две, Дэйз. Хоть две.

– Я там шкурки попортил. Сильно.

– Еще научишься…

Время шло. Сойер искал нам партнеров и ругался с банками. Я строил помощников, делал закупки. А кипер был кроликам родной матерью: прививал и рассаживал. Ставил Вивальди и настраивал свет. Кормил, лечил, убирал и рассказывал, рассказывал, как все устроено…

– И ведь все это – за штуку в месяц, – поразился однажды я. – Мужик просто святой.

– Да не, – отмахнулся Сойер, который всегда был на ход впереди. – Он ворует как черт. Но ты не парься, у меня все под контролем.

Через восемь недель мы худо-бедно, но встали на ноги и даже сделали пару дрожащих шагов. Через десять кипер получил судебный иск с подробными списками: где, чего и сколько он позаимствовал у кроличьего королевства.

– Видишь? – сказал Сойер. – Под контролем.

– Страшный ты человек, – пришлось признать мне.

– Да брось… Тупо внимательный.

Философия у Сойера была простая: в бизнесе нужно не только выжить, но и остальных за жопу перекусать. Я не знал, с кем и о чем он ужинает в городе, но видел результаты: вот мы покупаем соседний участок почти за бесценок. Вот мы едем на экспо, и баннер у нас самый большой среди новичков. Вот меховой магнат между делом говорит о нас в интервью…

К осени мы выиграли свой первый тендер – от приличной британской пекарни (дубовые стулья, три пятьдесят за кусок пирога с кроликом). В тот же день я снял со стены плакат с Хамфри Богартом – и повесил наш план продаж (тоже вполне презентабельный).

Мы выросли.

«Кроль-Король» ворочал уже действительно страшными цифрами. Свой бренд, три крупные фермы, породы мясные и пушные, крольчатина в детский корм и в кошачий, в котлеты и в равиоли, шкурки на жилетки и на игрушки…

Я женился, потом пару раз размножился. Дети были проектом забавным, но бесполезным. Я стал шире в боках и начал носить очки. Я занимался теннисом, ездой, лыжами, но когда заныли колени – бросил все и купил абонемент в кино.

Сойер оставался Сойером. Только брюки карго сменил на чиносы.

Тогда, в июле, мы засели в пабе на окраине. Почти там, где раньше стоял наш склад.

– Сто лет не зависали, – сказал Сойер, глядя в кружку.

– Сто два, – поддакнул я.

Виделись мы и правда мало. Он летал по делам, я торчал на производстве. Он мелькал в журналах, меня едва узнавали в любимом кафе. У меня была жена и винный бар, а у него – Николь, Ева, Анна, одна танцовщица, стажерка из новостей и еще та, темненькая… Короче, пропасть между нами росла вместе с нашим кроль-капиталом. Ни один уоки-токи ее бы не покрыл.

Когда принесли гренки, Сойер выложил на стол туго набитую папку.

– Что это? – спросил я.

– Подарок. Открывай.

Я подтянул к себе папку. Снял резинки. Увидел на самом верху газетный лист – буквы складывались в слова, слова в заголовок, а тот заявлял…

Сойер вполголоса бормотал что-то о диких пляжах и новых горизонтах.

– Это что? – тупо повторил я.

– Это твой выход, Дэйз. Твоя главная роль. Может, даже и катарсис… Я правильно произнес? Опять забыл, где там ударение…

«НЕ ТОЛЬКО ЖИВОДЕР, НО И ВЗЯТОЧНИК? Ноа Дейзен, владелец компании „Кроль-Король“, чья репутация уже готова пошатнуться…»

«…По утрам запирается в кабинете, работает с бумагами, пьет свой черный кофе, – заявило доверенное лицо Дейзена. – Даже директор не в курсе, кому уходят суммы с пятью нулями…»

«…Наверное, это и был переломный момент. Он забил штук пятнадцать кроликов. Палкой. Кровь оттирали даже с потолка…»

Фото было мое.

– Я не… – у меня вырвался смешок. – Здесь сказано: владелец. Я не владелец компании.

– Тут ведь как, – Сойер опять отвел глаза, и я понял: еще какой владелец. Я ведь подписывал все, что Сойер мне приносил. Юрист проверял, а я даже и не глядел – это же Сойер, не кто-нибудь там…

– Почему?

– Мне нужно двигаться дальше, Дэйз. У меня правда большие планы на эту жизнь, – он все топил кусок хлеба в соусе, даже не пытаясь укусить. – Компания твоя, ты со всем справишься. Прогремишь. Скорее всего, даже не сядешь…

– Нет, – я вдруг засмеялся во весь голос, громко и судорожно. – Почему написано «черный кофе»? Какого хрена, я же не пью кофе?

– Дэйзи, успокойся…

Я рванул его за воротник, подтянул к себе:

– Двадцать лет вместе – и ты даже этого не знаешь?

– Прекрати!

– Не-ет, – сквозь смех выдавил я. – Это ты прекрати.

И ударил его лбом – прямо в оттопыренный нос. А потом еще, и еще…

Когда меня оттащили, скрутили, прижали к полу – я еще продолжал орать:

– Тупая ты скотина,